Лапка-царапка (ЛП) - Страница 16

— Нет необходимости оправдывать…

— Есть. Вы ей нравитесь и, насколько я могу судить, она вам тоже небезразлична.

Он не стал отнекиваться.

— Что же мне делать? — задал вопрос Джим, облокотившись на разделяющий их стол. — Я приглашал её на ужин, она отказалась.

— Вы спросили почему?

— Угу, она ответила, что будет чувствовать себя неуютно, ведь мы с ней коллеги. Я заверил её, что в нашей компании нет правил, огранивающих контакты сотрудников во внерабочее время, но…

— Погодите-ка, — прервала Кэрол, подняв руку. — Что, так и сказали «ограничение контактов»?

— Ну, да. Мне показалось, Эдит оценит, если я использую ту же лексику, что и она.

Несколько секунд Кэрол просто молча смотрела на него, потом пробормотала:

— Типично мужская логика.

Качая головой, помощница Эдит поспешила к выходу.

— Если кто-то заглянет в поисках питомца, скажите, чтоб вернулись завтра, — проинструктировала она, остановившись на мгновение, и была такова.

— Мяу.

Джим посмотрел вниз. Пискси-Изи или Изи-Пикси — как теперь называла её Эдит, произнося новое имя с невозмутимым выражением лица, но с блеском в глазах — медленно крутилась в ногах, глядя на него. Джим наклонился и осторожно взял кошку на руки.

— Здравствуй, моя хорошая, — проворковал он, лаково почесав её шейку. Старая кошка положила передние лапы ему на плечо, потерлась головой о подбородок и издала хрипловатое мурлыканье. Рыжая красавица казалась почти невесомой, как сухой ноябрьский листочек. — Ты у нас настоящая пушинка, да, малышка?

Она вздохнула, и у Джима возникло ощущение, что Изи может просто раствориться в воздухе. Курран ласково погладил её. Она на самом деле напоминала Пикси. Стеф души не чаяла в той кошке. Направляясь за букетом для жены на годовщину свадьбы, он случайно наткнулся на паренька с коробкой семимесячных котят и в последнюю минуту решил подарить любимой не цветы, а маму тех пушистых комочков. Пикси буквально купалась в любви Стефани.

Жена притягивала других людей, как магнит. Она всегда спешила поздравить знакомого с радостным событием или подставить дружеское плечо в горести. Много и искренне смеялась, громко пела, несмотря на то, что ей медведь на ухо наступил. Надевала обувь только крайних случаях — даже зимой предпочитала ходить босиком. Стеф обожала жизнь. Дарила радость окружающим. Она любила Джима так же сильно, как и он её. И никогда, ни за что не найти ему вторую такую же. Как бы Мелисса ни старалась.

Изи ударила его лапкой по лицу, желая привлечь внимание. Он взглянул в молочно-зелёные глаза.

— Ты тоже скучаешь по кому-то? — тихо поинтересовался он, понимая, что вопрос глупый. Как сказала Эди, кошка просто привязалась к приюту, а вовсе не ждала появления горячо любимой, но потерянной хозяйки. А если всё же верно последнее, то это очень печально. Получается, что Изи потратила столько времени зря, отвергая потенциальных хозяев. Хотя, вероятно, она просто не смогла полюбить кого-то другого.

Джим задумчиво нахмурился. Должен ли он чувствовать себя виноватым из-за того, что влюбился в женщину, настолько отличающуюся от бывшей жены, насколько это вообще возможно? Правда, Эдит такая же сообразительная, добрая, как Стеф, и — он почесал шелковистые рыжие ушки — тоже очень любит кошек. Как бы то ни было, вины за собой он не ощущал.

— Папочка, а новый котёнок — альбинос. Он весь беленький с розовыми глазками, как у кролика! — крик Хлои возвестил о её появлении.

Следом шла Эдит, баюкая белый меховой комочек. Она выглядела расслабленной, в уголках губ притаилась мягкая улыбка. Хлоя заметила кошку на руках Куррана и резко остановилась. Потом медленно, как научила её Эди, приблизилась и почесала рыжую красавицу между ушами.

— Привет, Изи-Пикси, — поздоровалась Хлоя, посмеиваясь. Новая двойная кличка казалась ей невероятно забавной.

Кошка подалась к малышке и заурчала. Дочь взяла Джима за свободную руку и потянула к двери, где, наблюдая за ними, стояла Эдит. Он начал различать эмоции, отражающиеся на лице доктора Хенделмен, с удивлением вспоминая, что когда-то оно казалось ему совершенно бесстрастным. Просто её чувства проявлялись не так ярко, и, чтобы научиться их «читать», требовалось время. Они были подобны санскриту, а не ярким граффити.

— Смотри, папочка, розовые глазки! — повторила Хлоя и подпрыгнула.

Резкое движение напугало котёнка. Зашипев, он вырвался и, цепляясь коготками за футболку, забрался на плечо Эдит, исчезнув в облаке волос.

— Ой! — Она потянулась, чтобы достать котёнка, но он снова зашипел и ещё глубже зарылся в густые волнистые пряди.

— Погодите, — остановил её Джим, передав Изи-Пикси дочери. — Он слишком запутался. Сейчас я его освобожу.

Курран зашёл за спину Эди и, запустив пальцы в тяжёлые каштановые локоны, поднял их наверх, открыв шею. На ощупь они оказались точно такими мягкими и шелковистыми, как он и представлял. У него пересохло во рту. Эдит замерла. Воспользовавшись замешательством, котёнок метнулся к другому плечу. Задняя лапа малыша попала в ловушку из волос, и он пискнул. Джим завёл одну руку вперёд, как бы приобняв Эдит, и поднял кроху за загривок. Тот жалобно мяукнул и обвис.

— Не обижай его! — воскликнула Хлоя.

— Ему не больно, — слегка прерывающимся голосом заверила Эди.

Другой рукой Джим стал выпутывать трусишку из западни.

— Животные-мамы носят своих детёнышей за загривок, — громко и отчетливо произнесла доктор Хенделман. Курран заметил, что, чем сильнее она волновалась, тем более словоохотливой становилась. — Ты сама видела, что, как только твой папа поднял котёнка, он тут же обмяк и перестал вырываться. Это проявление безусловного рефлекса, свойственного новорожденным зверям, который призван облегчить их транспортировку. Со временем, когда особь наберёт вес, её уже нельзя будет носить таким образом — давление массы тела на кожу станет слишком сильным и болезненным. Но сейчас детёныш чувствует себя вполне комфортно.